Юрий Кузнецов - самый добрый Мухомор

«Когда мне говорят: «Ты замечательный, талантливый актер», – я поправляю: «Не талантливый, а добросовестный», – говорит Юрий Кузнецов, которому 3 сентября исполняется 70 лет. К юбилею актера мы вспомнили несколько дел, которые Юрий Александрович действительно выполнил на совесть.

САМЫЙ ДОБРОСОВЕСТНЫЙ ЗРИТЕЛЬ

Юрий Кузнецов в шутку называет себя интеллигентом в первом поколении. Его отец работал в милиции, мама была домохозяйкой. Семья часто переезжала с места на место, но актер вспоминает детство с умилением. «Жили мы весело, – рассказывает он. – Когда мне было лет семь, папу по партийной линии отправили работать председателем колхоза в Сибирь. Тьмутаракань страшная! Ни света, ни радио. Жили при керосиновой лампе впятером в одной комнате, зимой в углу спали телята. По субботам в деревню привозили передвижку и на простыне показывали кино. Денег на билет, пять копеек, у меня обычно не было – приходилось прошмыгивать в темноте под лавку. Или тырить с колхозной птицефермы тепленькое яичко, бережно нести в магазин и сдавать за пять копеек – как раз на билет! Если бы отец тогда узнал – убил бы на месте!» Видимо, благодаря этим киносеансам в голову Юрия Александровича впервые закралась мысль об актерстве. А четкую форму она обрела в школе. Точные науки Кузнецову не давались, но он придумал способ избежать упреков. «Записался в школьный драмкружок, чтобы выпрашивать у учителей «тройки» по алгебре, геометрии и физике: «Ну поставьте, я ж всё равно артистом буду!» И мне ставили», – признается он.

САМЫЙ ДОБРОСОВЕСТНЫЙ ПРЕТЕНДЕНТ НА РОЛЬ

После школы Кузнецов отправился в театральный, но звезд с неба не хватал – выбрал вуз во Владивостоке, а после него стал работать в Хабаровском драматическом театре, затем перешел в Омский. О кино он тогда даже не думал. Но однажды в театр заглянул ассистент Алексея Германа, который искал актера на главную роль в фильме «Мой друг Иван Лапшин». «Им хотелось найти такого актера, который единожды выстрелит в их фильме и исчезнет из кино навсегда, – рассказывает Юрий Александрович. – Аристов пришел в наш театр в выходной. Прошагал по пустому фойе, посмот-рел фотографии актеров. В тот же день меня вызвали в театр. Мы сели в фойе, поговорили на какие-то пространные темы. Точнее, говорил я, а он сидел напротив и внимательно на меня смот-рел. На следующий день мы с ним полетели в Ленинград. Репетировали три дня. Посчитав, что имею право вмешаться в творческий процесс, я даже начал советовать оператору, с какого ракурса меня лучше снимать. Дело в том, что у меня был богатый телевизионный опыт – курса со второго я вместе с другими студентами подрабатывал на телевидении: читал в живом эфире стихи, играл в отрывках музыкально-драматических произведений. Как бы то ни было, на роль Лапшина худсовет меня утвердил...» Но тут произошло непредвиденное: запротестовал сам Алексей Герман. «Кузнецов может, он сыграет, – говорил режиссер, – но мне нужно другое, открытое лицо... У него глаза какие-то хитрые. А у Лапшина взгляд должен быть чистым и душа нараспашку!» В итоге актера утвердили на роль начальника районного отдела милиции. «Если честно, я совсем не расстроился, – признается он. – Съемки в кино и так стали чудом».

САМЫЙ ДОБРОСОВЕСТНЫЙ МУХОМОР

Подполковник Петренко с говорящим прозвищем Мухомор изначально задумывался сценаристами сериала «Улицы разбитых фонарей» как довольно неприятный тип – занудный, хмурый, глуповатый. Но благодаря обаянию актера персонаж изменился. Кузнецов вообще многое подарил своему герою. Например, имя. «В первых сериях его никак не звали, – вспоминает актер. – Но поскольку на съемках ребята не могли меня всё время называть только «товарищ подполковник» или «товарищ Петренко», стали, не договариваясь, звать, как в жизни. И так органично это получилось, что мое имя-отчество перешло в следующие сценарии сериала». На совести Кузнецова и мода на очки, сидящие на кончике носа. «После Мухомора их так надевали все начальники в кино, – говорит он. – А вышло всё случайно. Поскольку со временем тексты, выдаваемые сценаристами, становились всё менее выговариваемыми (почему-то наши герои изъяснялись витиевато), их приходилось адаптировать. О том, чтобы затем текст успеть выучить наизусть, речь не шла. И я придумал класть листочки на стол прямо перед собой и умудрялся в них подглядывать через опущенные на нос стекла».

САМЫЙ ДОБРОСОВЕСТНЫЙ ЛЮБИТЕЛЬ ДОСТОЕВСКОГО

Для тех, кто видел Кузнецова только в ролях защитников правопорядка, стало сюрпризом его появление в «Преступлении и наказании». Юрий Александрович сыграл отца Сони Мармеладовой. При всем трагизме роли актер признается, что работа над ней была огромным удовольствием. «Мармеладов – сладостная роль! – говорит он. – Как-то снимали сцену в парке Академии художеств. Я на скамейке, напротив ассистентки сидят, как в кино пришли. А у меня 17 минут текста Достоевского! Господи, да я с ним ночевал! Оказалось, ассистентки должны были мне подсказывать, а я ни разу не ошибся! Эта работа была в удовольствие! В сцене, в которой мой герой умирает, Светлана Смирнова, моя жена по фильму, должна была сесть на мою кровать. Я руки-то вдоль тела протянул, ну она на одну и села. Я стал ее щипать. Она: «Юрка, ты сыграл – дай мне сыграть!» А я всё щипаю…»

САМЫЙ ДОБРОСОВЕСТНЫЙ АКТЁР

А вот воспоминания о картине «Невозвращенец» Сергея Снежкина у Юрия Александровича остались тяжелые. Во-первых, он не нравился автору романа, по которому был поставлен фильм, Александру Кабакову. Писатель даже потребовал убрать из тит-ров свое имя. Во-вторых, режиссер из каких-то художественных соображений не жалел сил, добавляя в съемки экст-рима. «Был случай, который до сих пор преследует меня в ночных кошмарах, – рассказывает Кузнецов. – Снежкин не мог придумать хорошего финала. И не нашел ничего лучшего, как убить моего героя. Якобы я бросаюсь с Останкинской телебашни. Меня в роли трупа, облитого томатной пастой, уже сняли. Стою я на семнадцатом этаже. Подо мной в строительной люльке оператор. Когда снимали поясной план, я мог держатся за поручень. Да и каскадеры страховали меня специальной лонжей, разодрав шикарный плащ, который я после съемок хотел себе забрать. Стою такой смелый, руки в карманах. Но на следующий день Снежкин решил снимать общий план. Причем стоять мне предстояло на самом краю, чтобы носы ботинок свисали. А я забыл сказать, что высоты боюсь предельно. Залезаю выше, чем на табуретку, и уже голова кружится. И страховали меня на сей раз одной веревкой, привязанной к правой ноге за щиколотку. Стою и думаю: «Умру, так хоть красиво». А кадр этот в фильм не вошел...»

САМЫЙ ДОБРОСОВЕСТНЫЙ ОТЕЦ

Несколько лет назад актера постигло страшное несчастье – от тяжелой болезни скончалась его жена Ирина. Она была его второй супругой. С первой, актрисой Валентиной Луневой, Юрий Александрович прожил 25 лет и развелся вскоре после свадьбы их общей дочери Натальи. С Ириной актер познакомился в холле московской гостиницы, в которой он жил во время съемок. Она приехала в столицу лечить больного сына. Уже немолодые люди увлеклись друг другом и прожили вместе 17 счастливых лет. Говорят, Ирина и Юрий ни разу не поссорились. В браке родилась дочка Александра. Кузнецову тогда было уже 50 лет, и девочка оказалась младше его внука от старшей дочери. Саша выросла ответственной и серьезной девушкой. Когда не стало мамы, она еще училась в школе, но сумела поддержать отца. «Она девочка толковая, самостоятельная, – говорит актер. – Иной раз говорит: «Пап, я ощущаю себя 40-летней разведенкой, мне всё приходится делать самой». А я к быту действительно не приспособлен – она даже тарелки за мной перемывает. Однажды, пока я снимался, Саша сделала в квартире перепланировку и большой ремонт. Бухгалтер, которая перечисляла ей мои гонорары, интересовалась: «Юрий Александрович, зачем 17-летней девушке столько денег? А если она их прогуляет?» Но надо знать Сашу. Она звонила мне по три раза в день, советовалась, что лучше купить». Актер говорит, что у него самого есть серьезный стимул жить долго – дочь. «Когда на фуршетах зовут выпить, я отвечаю: «Не могу! Я кормящий папа!» – со смехом признается он.