Пусть всегда будет «Солнце»!
Премьерный показ фильма «Белое солнце пустыни» состоялся 45 лет назад. Легендой стала не только сама эта замечательная картина – легенда, да не одна, стоит за каждым из ее персонажей. Вот лишь некоторые из легенд.
«ЛУЧШЕ, КОНЕЧНО, ПОМУЧИТЬСЯ»
Исполнитель роли красноармейца Сухова Анатолий Кузнецов отказывался от дублера, даже когда его героя снимали издалека. В страшную жару он с тяжелой скаткой на плече делал по пустыне огромный крюк, чтобы, не оставив следов на песке, зайти к месту съемки. Затем ожидал условного сигнала от оператора, который, в свою очередь, ждал, когда солнце осветит пустыню нужным образом, после этого шел в сторону камеры – и так дубль за дублем. Однажды артист прилетел на съемки из ГДР, где работал над другой картиной. Он был таким уставшим, что режиссер Владимир Мотыль распорядился не будить актера, а спящим донести до барханов, где будут вести съемку. Кузнецов не проснулся, ни пока его несли, ни когда в пустыне пытались издалека разбудить рогатиной, чтобы не натоптать в кадре. «Можно себе представить, как тяжело давались актеру съемки, однако никто не услышал от него даже слова жалобы!» – говорил Мотыль. Несмотря на усталость, Кузнецов, как и его герой, в перерывах между съемками постоянно писал любимой жене. «А когда Толя возвращался, обязательно рассказывал какую-нибудь смешную историю, – вспоминает она. – Например, как в Марокко на Неделе советского кино показывали «Белое солнце пустыни» и коллеги перед сеансом разыграли Толю. Сказали, что премьеру фильма отменили, потому что король Хасан позавидовал Сухову: у того в гареме девять жен, а у короля только две».
«БЕСЦЕННАЯ КАТЕРИНА МАТВЕЕВНА...»
Незабвенной Катерины Матвеевны в сценарии поначалу не было – образ полнотелой жены, о которой грезит Сухов, явился однажды на утре полусонному режиссеру Владимиру Мотылю. И тот начал высматривать подходящую исполнительницу. Поиски среди профессиональных актрис и жительниц окрестных деревень ни к чему не привели. И тут режиссер в одной из монтажных «Ленфильма» увидел женщину, лицо которой в лучах заходящего солнца напомнило ему «Богородицу». Галина Лучай работала в «Останкино» редактором и энтузиазма Мотыля не разделила. «Сниматься не буду. У меня телевизионные очерки, грудной ребенок, да и муж будет против!» – заявила она. Но хитрый режиссер сумел уговорить и Галину, и мужа. Однако оказалось, что у Лучай при наличии подходящей фигуры ноги не такие полные, как виделись Мотылю в эпизоде, где героиня переходит речку. Поэтому режиссер отправил своего ассистента Николая Конюшева искать... ноги: снять подвал на Кировском проспекте и внимательно смотреть на проходящие мимо конечности. «Сколько всего мне пришлось выслушать в ответ на мое предложение сняться в кино «по пояс»! – вспоминал Конюшев. – Даже в морду дать обещали. Но к вечеру я нашел ноги, которые были нужны». Задушевные же письма Сухова к супруге написал режиссер Марк Захаров.
«ВОСТОК – ДЕЛО ТОНКОЕ»
С исполнителем роли Черного Абдуллы Кахи Кавсадзе на съемках произошло немало курьезов. Например, когда работали над эпизодом, где Абдулла стреляет по баку, в котором спрятался Сухов, конь под актером каждый раз шарахался от выстрелов (Кавсадзе до этих съемок ни разу не сидел на лошади). Наконец животное решили заменить человеком, и Кахи несколько дублей разъезжал на плечах ассистента режиссера, но в фильм всё же взяли дубль с лошадью. Позднее снимали сцену, где полуобнаженного Абдуллу кормит виноградом одна из его жен, также раздетая. «Этим эпизодом мы хотели показать, что у Абдуллы была своя жизнь, в которую ворвался Сухов и разрушил ее, – рассказывал Кавсадзе. – Мне было немножко стыдно сниматься в этой сцене и потому попросил, чтобы никто не глазел. Режиссер Мотыль всех посторонних выгнал из павильона и приказал никого не пускать. Начали снимать, и тут открывается дверь, и входит моя горячо любимая жена – она только что прилетела. Мотыль заорал: «Я же сказал: никого не пускать!!!» Она повернулась и молча вышла. Я вскочил, сбросив с себя грудастую девицу: «Владимир Яковлевич, это же моя жена Белла!» Мотыль схватился за голову...» А эпизод из картины в итоге вырезали, заклеймив как «порнографический».
«ДА ОТКРОЙ ТЫ ЛИЧИКО!»
Николай Годовиков, как и его герой Петруха, пострадал от рук Абдуллы. «Вода в Дагестане и в Туркмении была дрянная. Признаться, для меня съемки под Байрам-Али прошли под знаком... дизентерии, – рассказывал он. – Когда снимали эпизод, в котором я прошу: «Гюльчатай, открой личико», – у меня была температура под сорок. А когда меня закалывал Абдулла, я был почти в бессознательном состоянии. Если помните, Абдулла сначала отнимал у меня винтовку, а потом бил ребром ладони по шее. Естественно, бил не по-настоящему, чуть не доносил руку, а я должен был вылететь из кадра. И получалось, что я либо раньше вылетал, либо позже. В конце концов я попросил Кавсадзе: «Кахи Давыдович, бей меня по-настоящему, чтобы я контакт почувствовал». У нас было дублей шесть, и после каждого дубля я просто кровью плевался. Вдобавок, когда штыком меня закалывал, он промахнулся мимо дощечки, которую мне приделали на грудь пиротехники. Я как заорал, а Мотыль говорит: «Всё отлично, сняли». Кстати, о Гюльчатай. Во время съемок в Туркмении исполнительница этой роли Татьяна Федотова однажды отправилась с Годовиковым на танцы. Там местные мужчины попытались ее... купить, но Николай не побоялся отстоять честь своей «Гюльчатай» кулаками.
«НЕ ГОВОРИ НИКОМУ. НЕ НАДО»
Спартак Мишулин снимался в роли Саида тайком, поскольку Валентин Плучек, главный режиссер Театра сатиры, где служил артист, запретил своим ведущим актерам работать в кино. Скрывать правду Мишулину весьма мешало то, что для роли Саида пришлось побриться наголо. Гримеры картины, чтобы выручить актера, сделали ему парик из его собственных волос. И, возможно, главреж так бы ни о чем и не догадался, если бы сам Мишулин не сплоховал. Как-то раз он столкнулся с Плучеком у входа в театр и, здороваясь, снял с головы кепку вместе с париком! «Значит, все-таки снимаетесь, Спартак Васильевич? – поразился догадливый Плучек. – У кого же, если не секрет?» «У Мотыля», – ответил помрачневший Мишулин. Тут режиссер неожиданно разулыбался и заявил: «У него можно». Оказалось, он смотрел фильм Мотыля «Женя, Женечка и «катюша» и остался очень доволен картиной.
«ТАМОЖНЯ ДАЁТ ДОБРО!»
В роли Верещагина режиссеру изначально виделся Павел Луспекаев. Но предложить ему роль Мотыль долго не решался, поскольку знал, что у актера ампутированы обе ступни. В конце концов Мотыль всё же отправился к Луспекаеву домой. «Первое, что меня удивило, – Луспекаев был на ногах! Никаких костылей, – вспоминал режиссер. – И с ходу разговоры о роли. Я пообещал, что часть сцен на баркасе мы перенесем в павильон, чтобы ему не мучиться в штормовую качку. Однако Луспекаев с этим не согласился, так как, по его мнению, Верещагин должен был выглядеть сильным и здоровым. И от сцены в море не отказался...» На съемках Павлу Борисовичу пришлось нелегко. Довозить его до декорации дома Верещагина не было возможности – транспорт увязал в песке. Приходилось актеру, опираясь на палку и плечо жены, километр идти на протезах, а потом сидеть, погрузив ноги в морскую воду, чтобы боль утихла. Тем не менее упрощать сцены с его участием Луспекаев не позволял и на замену каскадером не соглашался. Волей судьбы Павел Борисович оказался единственным из актеров, кто смог побывать на премьерном показе фильма. После него Луспекаев весело сказал: «Я доволен, что остался верен себе. Меня убеждали в картине драться по-американски, мол, вестерн. А я отказался. «Колотушки» у меня будь здоров, вот я ими и буду молотить. И ничего, намолотил!»
|
|
Комментарии
К этой статье пока нет комментариев. Вы можете стать первым!
Добавить комментарий: