Ну-ка марш к себе в светлицу и сольфеджию учи!

В дополнение к общеобразовательной школе многие дети в нашей стране учатся еще и в музыкальной. Далеко не все эти ребята потом становятся музыкантами, но воспоминания о годах учебы, приятные или не очень, хранят всю жизнь. К Международному дню музыки (1 октября) мы нашли среди звезд несколько таких учеников.

Сестры Арнтгольц и проклятая скрипка

Близнецы Татьяна и Ольга Арнтгольц всегда были одной командой и в музыкальную школу тоже отправились вдвоем. "Мы сами выбрали скрипку – этот инструмент казался таким волшебным, загадочным, – вспоминает Ольга. – Но занятия музыкой вылились в жуткую каторгу, мы всё делали из-под палки. И вот нам надо было идти на экзамен в музыкалку, мама написала записку учительнице, чтобы нас отпустили из школы после первого урока. Помню, стоим мы с Таней на перемене с этой запиской... "Таня, давай ты отдашь". – "Нет, давай ты". А учителя в школе очень не любили, когда кто-то с уроков отпрашивается. Так мы и не отдали ту несчастную записку. Прозвенел звонок на второй урок – мы и пошли в класс. И на третьем уроке просидели, и на четвертом… А родители всё это время прождали нас в музыкальной школе, причем мобильных телефонов тогда не было… И вот приходим мы с Танькой домой. Папа открывает дверь и мрачно говорит: "Заходите". Мы входим, видим плачущую маму… Было ужасно стыдно. Мама два дня с нами не разговаривала. Пошла на мировую, только когда стало понятно, что в музыкальной школе нам позволят пересдать экзамен". Уже став взрослой, Ольга превозмогла неприятные воспоминания и пошла учиться играть на скрипке снова. Она сделала это ради роли – в спектакле "Коварство и любовь" ее героиня, дочь музыканта, отличная скрипачка. Кто знает, прошло ли бы обучение успешно, если бы не детские знания...

Сергей Жигунов и собачье пианино

Идея отдать Сергея в музыкальную школу принадлежала его родителям. К тому времени отец уже научил его играть на гитаре. По мнению главы семьи, следующим инструментом должно было стать пианино. Несмотря на то, что Жигуновы жили довольно скромно, они взяли пианино напрокат. Только вместо Сергея за ним частенько сидел любимец семьи – пудель. Он относился к занятиям музыкой с гораздо большим энтузиазмом, чем его хозяин. Собака старательно била по клавишам, а вот Сергей, по словам домашних, играл гаммы с большой неохотой. "Пудель был очень воспитанным существом – умел не только играть на пианино, но и петь по команде. Только крышку открыть не мог и из-за этого очень расстраивался, – вспоминает сам Жигунов. – Иногда, когда приходили гости, он попадал в кварту Гимна Советского Союза, и тогда все вздрагивали (в те годы это не очень хорошо воспринималось)". Мальчик же усердия в учебе не проявлял, часто прогуливал занятия и дважды вылетал из музыкалки, правда, потом его принимали обратно. Это не помешало Жигунову, повзрослев, увлечься написанием текстов для песен.

Михаил Шуфутинский и ненавистный баян

Михаил Шуфутинский с пяти лет ощущал себя музыкантом, но музыкальную школу вспоминает с ненавистью. А всё потому, что Мише пришлось учиться играть совсем не на том инструменте, который ему нравился. "Папа однажды принес домой трофейный аккордеон: хотел, чтобы я учился музыке, – вспоминает певец. – Сам он и на трубе играл, и на гитаре, и пел прекрасно. Инструмент мне сразу понравился: яркие перламутровые клавиши, бархатный звук с хрипотцой… Пригласили учителя, и тот посоветовал отдать меня в музыкальную школу: "У мальчика хороший слух, надо продолжать учиться". Но аккордеон считался буржуазным инструментом, его не преподавали ни в одной музыкальной школе. Самый близкий к нему – баян. Отец выкроил из скромного бюджета 620 рублей и приобрел мне тульский баян, который я возненавидел с первой секунды. Он хранился в тяжелом деревянном ящике, обклеенном коленкором. И мне, мальчишке, приходилось таскать его с Шаболовки, где мы жили, на Якиманку, в музыкальную школу. А это километра два. Посередине пути располагалось французское посольство с будкой милиционера, а за ней закуток. Как только я туда доходил, кидал злополучный ящик на землю и от души колошматил его ногами. Выпустив ярость, тащил дальше". Но сами занятия музыкой Михаилу нравились. А еще больше ему нравилось по воскресеньям брать свой любимый аккордеон и демонстрировать соседям по двору, чему его научили в музыкальной школе.

Леонид Барац и луковый рояль

Бабушка участника "Квартета И..." Леонида Бараца работала концертмейстером в оперном театре, так что выбора у мальчика не было. "Бабушка изо всех сил старалась привить мне любовь к музыке, – рассказывает он. – Конечно, меня отдали в музыкальную школу, которую я возненавидел сразу и глубоко. Правда, я довольно быстро изобрел способ сокращать занятия за инструментом: по дороге в музыкалку съедал луковицу (для меня это не проблема, очень люблю лук с солью) и дышал на учительницу – милейшую интеллигентнейшую женщину. Она минут пятнадцать терпела, а потом сдавалась и отпускала меня домой. Тем не менее фраза "пальцы на парашютиках опускаются на клавиши" – одно из самых страшных воспоминаний моего в целом абсолютно счастливого детства... Как ни странно, с седьмого класса всё резко изменилось: нам стали преподавать джаз, и я вдруг понял, какое это удовольствие – уметь играть на рояле эту музыку. С тех пор инструмент всегда где-то поблизости: играю на нем и в наших спектаклях, и дома, особенно когда выпью. В общем, бабушке я сейчас очень благодарен!"