Единственный дубль Петренко и Секрет молодости Кириенко

Мы завершаем публикацию серии интервью с любимыми артистами, которые недавно посетили Пермь в рамках фестиваля духовно-нравственного кино «Золотой Витязь». Среди гостей города были Зинаида Кириенко, блистательно сыгравшая Наталью Мелехову в «Тихом Доне», и Алексей Петренко, который лично представил пермякам замечательный фильм «Сказ про то, как царь Петр арапа женил», где он сыграл Петра Великого. Артисты охотно пообщались и с публикой, и с журналистами.

Алексей Петренко: «Я стал говорить - и наступила тишина»

– Алексей Васильевич, расскажите, как Вы, тогда молодой малоизвестный артист, вдруг получили главную роль Распутина в фильме Элема Климова «Агония», с которого и начался Ваш путь к славе?

– Я был тогда актером Театра имени Ленсовета. Климов пришел туда посмотреть спектакль «Преступление и наказание» с Алисой Фрейндлих, которую уже наметил на роль Вырубовой в «Агонии». А я играл в том спектакле Свидригайлова. И когда после спектакля пошел разговор о том, кого Элем собирается снимать в роли Распутина, он сказал: «Хочу попробовать актера, который играл Свидригайлова». На роль Распутина пробовались великие актеры, но Элем и худсовет выбрали меня, тогда неизвестного молодого артиста, – мне было 33 года...

– А вскоре Вы снялись еще в одном замечательном фильме – «Двадцать дней без войны» Алексея Германа. Правда, что роль летчика Строганова, которую Вы сыграли, изначально предназначалась Евгению Леонову?

– Да. Когда набирали съемочную группу, я как раз собирался ехать из Ленинграда в Москву на озвучивание другого фильма. И ассистент режиссера «Двадцати дней...» попросила меня завезти текст роли Евгению Леонову – они уже наметили, что сниматься будет он. Я отвез. Через некоторое время она опять мне звонит: «Алексей Васильевич, а сами не хотели бы попробоваться на эту роль? Леонов не может – снимается в другом фильме». И я поехал на пробы. Стал говорить монолог своего героя – и вдруг наступила тишина. Обычно в съемочном павильоне шумят, а тут такая тишина... Когда я закончил, Герман спросил:

«А камера включена была?» Ему говорят: «Нет. Вы же сказали, что сейчас пробуем, а потом снимаем». Он выругался, подошел ко мне: «Еще раз так можешь?!» Я говорю: «Точно так же вряд ли смогу, но давайте попробуем». Включили камеру, записали часть монолога, и Герман утвердил меня на эту роль. Снимать поехали в Казахстан. Герман любил работать, чтобы всё было как в жизни: если по сюжету сцена происходит ночью, то и снимать надо ночью. И вот, помню, уже полночь, но свет не готов, еще что-то – протянули до двух часов. А я ночью не могу работать – спать хочу! Тык-мык – ничего у меня не выходит. Герман опять обругал съемочную группу, велел всем идти спать, а сцену снять рано утром. Его спрашивают: «Как же снимать? Будет светло, а дело ночью происходит!» Он ответил: «Ничего! Заклейте окна черной бумагой – и будет ночь». А снимали прямо в поезде, который шел по казахской степи. И мне улетать нужно было в этот день. Так что утром заклеили окна вагона черной бумагой, сняли сцену одним куском, подхватили меня в машину и умчали в аэропорт.

– Неужели весь монолог одним дублем сняли?

– Да. Кстати, в «Агонии» тоже почти все эпизоды сняты с одного дубля. Дело в том, что пленки дали на одну серию, а снимать решили две – приходилось экономить.

– Один из самых интересных недавних фильмов с Вашим участием – картина «12» Никиты Михалкова. Говорят, что он снимал ее весьма оригинальным методом. Запер Вас с коллегами, как ваших героев, присяжных заседателей, в спортзале и не отпускал, пока всё не отсняли.

Так ли это?

– Конечно, он нас не запирал, но работали много. Заканчивали снимать в 10 часов вечера, разгримировывались и шли на репетицию следующего дня. Репетировали все: актеры, операторы, осветители. Заканчивали где-то в час ночи. На следующий день приходили часа в два – Никита рано не начинает никогда – и начинали снимать. Это было так интересно! Никита репетировал с нами, как в театре, – весь процесс. Так что когда в день зарплаты Валентину Иосифовичу Гафту сказали: «Валя, иди, дают зарплату», – он удивился: «Что, за это еще и платить будут? Это же был мастер-класс! Это мы должны за него платить!»

– А разные яркие детали в образе Вашего героя были прописаны в сценарии или Вы сами их придумывали? Например, пузырек с лекарством, из которого он закапывает и в глаза, и в нос, и в уши...

– Это я импровизировал. Никита вообще любит, когда импровизируют – но в нужном направлении. Если это к месту и хорошо, он всегда с удовольствием принимает импровизацию.

Зинаида Кириенко: «Внешность человека - отражение его жизни»

– Зинаида Михайловна, Вы сыграли жену Григория Мелехова Наталью в картине Сергея Герасимова «Тихий Дон». А недавно на телеэкраны вышла новая версия фильма, которую снял Сергей Урсуляк. Вы смотрели эту картину? Как оценили ее?

– Какие-то серии посмотрела, какие-то – нет… Впечатления неоднозначные остались. Не хочу никого обидеть – пусть пробуют! Но я бы на их месте и не пыталась. Потому что фильм Герасимова держится 50 лет с гаком, и его смотрят, и молодежь его знает. Он останется в истории кино. Это классика. Там очень много точных подробностей, передающих истинные казачьи манеры, их речь. Не «шоооо?», а на выдохе – «шо?» Это вроде бы мелочь. Но когда мы снимали, были люди, которые знали, как правильно говорить и как одеваться, как был устроен казачий быт, они помнили и революцию, и Гражданскую войну. Это играло огромную роль. И потом, сам Герасимов – это же ходячая энциклопедия! Я где-то читала, что он еще до Великой Отечественной войны мечтал поставить «Тихий Дон», но тогда ему не дали такой возможности. Но это значит, что картина уже была у Герасимова в голове: он разобрал ее досконально…

– А современные режиссеры Вам роли предлагают?

– К сожалению, уже много времени не снимаюсь. Что-то мне предлагают, но всё это не укладывается в мое представление о хорошем кино. А сниматься непонятно в какой картине – в этом у меня нет необходимости. Видно, трудно сейчас со сценариями. Но, на мое счастье, люди помнят меня, знают, и мне есть что делать на сцене. Есть разные общественные мероприятия, на которые меня приглашают вместе с другими актерами, которые до сих пор могут быть чем-то зрителю интересны.

– Наверняка на творческих встречах женщины начинают Вас пытать о секрете Вашей неувядающей красоты. Ведь невозможно поверить, что Вы родились в 1933 году! Признайтесь, какими тайными средствами Вы пользуетесь?

– Скажу правду – нет у меня никакого секрета! Это могут подтвердить те, кто меня хорошо знает, мои домашние. Конечно, после того, как умоюсь, обязательно мажусь каким-нибудь кремом. Тем, какой попадается. Но на уходе за лицом не зацикливаюсь. Спасибо папе с мамой за гены. А потом, я так думаю, внешность человека в возрасте – это отражение всей его прожитой жизни. Человек злобный, завистливый, не желающий добра миру в зрелые годы

имеет отпечаток своего характера на лице.

– Вы не только прекрасно выглядите, но и очень стильно накрашены. А правда, что Вы недавно отругали Светлану Афанасьевну Светличную за то, что она всё еще носит короткие юбки?

– Да, я ей сказала: «Света, что же ты делаешь? Мы же в возрасте уже!» А она говорит: «Зина, а что делать, если ноги – это единственное,

что я до сих пор могу показать?» Вот посмеялись мы с ней тогда!

– Кто из молодых актеров Вам нравится? Кого считаете перспективными?

– Я не запоминаю фамилии. Лица – да, а фамилии – нет…

– А как же Евгений Миронов, Сергей Безруков?..

– Ну какая же это молодежь?! Это люди среднего возраста. Они уже много сделали для кино. Это хорошее поколение. Мне иногда их жаль: материала для работы у них маловато. Но больше всего меня расстраивает, что балом на съемочной площадке сейчас правят не режиссеры, а продюсеры. То, что сделал Герасимов, снимая «Тихий Дон», ни один продюсер не сделает. Никакие деньги не заменят режиссерский талант. Я в курсе новых экономических веяний в кинематографе, когда продюсеры даже актеров утверждают на роли! А это всё-таки сугубо творческое дело.